1 СОГДИАНА, БУХАРА

Шел 676 год. Наступила долгожданная весна. И едва стих радостный праздник Навруз, продолжавшийся всю неделю, как все жители Бухарского оазиса вернулись к своим полям и садам. Земля была главной кормилицей, и от ее урожая зависело благополучие всего края с его городами Пайкендом, Рамитаном, Варданом и величественной Варахшей с царскими дворцами, коей не было равной во всей Согде. О богатом урожае молились в храмах Огня не только земледельцы, но и дихканы – самые богатые землевладельцы тех времен.
В то утро, как бывало не раз, царица Бухары, которую в народе величали Фарангис, выехала из Арка. Правительницу города и всего края сопровождала свита: впереди - конный отряд гулямов, а за ними - высокие царские чины. В их числе был и советник Феруз, облаченный в панцирную кольчугу, из-под которой свисали длинные края шелковой рубашки. Его сапоги с острыми железными концами прочно сидели в серебристых стременах На боку у всадника были прямой меч и кинжал с резной рукояткой, а на голове - овальная шапка, увенчанная голубым сапфиром, с желтой лентой посредине. Вся Бухара шепталась, что он и есть любовник царицы.
Арк находился на возвышенности с неприступными стенами. Царская процессия медленно спускалась по дороге, обрывающейся по обеим сторонам.
Скоро они добрались до площади Регистан1, где недавно проходили народные гуляния с конными состязаниями богатырей, песнями и танцами. В те дни площадь кишела людьми и пестрела палатками торговцев сладостями. А нынче была тишина, нарушаемая лишь голосами сотни богатых дихканов бухарских владений. Их созвала царица.
Они сидели на кирпичном возвышении, суфе, покрытой иранскими коврами и яркими цветастыми курпачами. Место было огорожено желтой тканью, а над головами вельмож был натянут широкий навес из синей парчи. Бухарцы восседали в нарядном одеянии: иони были облачены в халаты с изображениями павлинов, талии стянуты тонкими золотыми поясами с множеством драгоценных камней: красных, синих, желтых. По бокам висели прямые мечи в золотых резных ножнах и кинжалы – символы доблести согдийцев. На головах красовались шапки с драгоценными каменьями или цветными лентами. Несколько тюрков были облачены в узорчатые кафтаны с широкими воротами. Их длинные волосы, заплетенные в пять косичек, спускались до самой поясницы.
Когда царская свита приблизилась к гостям, все поднялись с мест для приветствия. Дихканы выстроились друг против друга. Стоящие в первом ряду зашептались между собой:
- Смотрите, опять с нею этот красавец Феруз.
- Какой он красавец, если нос горбинкой, как у джинна?
Среди них пробежал легкий смешок.
- И что в нем царица нашла? Подумаешь, ученый, зато в богатстве с нами не сравнится, да и богатырь не столь важный.
- Царица еще пожалеет, что не захотела стать моей женой, - сказал Кишвар, владетель Рамитана, на вид человек лет пятидесяти, с тонко стриженой бородой.
Два года назад, когда царь Бухары ушел в мир иной, страной начала править его жена Фарангис. Вдова стала опекуном малолетних наследников. Вот тут-то и заспешили к царевне знатные мужи со всего края, предлагая не только сердце, но и защиту от любых врагов. Среди них Кишвар был самым видным господином: правитель города Рамитана, он владел обширными землями с высокими урожаями. Да и обладал немалым войском. Чем не жених, чем не царь всей Бухары?! И все же царица отвергла его, потому что любила Феруза. Но, увы, ее возлюбленный не мог стать правителем: его предки не имели царских кровей, да и не настолько он богат, чтобы важные дихканы подчинились ему. А идти против их воли было опасно. Они могли покинуть бухарский союз или, более того, сговориться между собой и захватить трон.
Еще накануне царица с Ферузом обсудили ход нынешнего собрания. Для врагов правительницы это был удобный случай для нападения. Феруз предлагал ей отказаться от традиционной встречи и перенести ее на более поздний срок. Но царица отказалась: враги могли подумать, что она боится их, а значит, бухарский трон весьма слаб. Тогда Феруз дал другой совет:
- Пусть прибывшие дихканы оставят свои дружины в Шахристане, который имеет крепкие стены. В случае бунта мы быстро закроем городские ворота, и они окажутся в ловушке. Оттуда им не добраться до Арка. Как хорошо, что царская крепость стоит в стороне от города! - и добавил: - Скажи дихканам, чтобы на собрание они явились без мечей и кинжалов. Иначе кто-нибудь из них может заколоть тебя.
- Нет, нет, такое сказать не могу: это заденет их честь. И особенно разозлит Кишвара и его людей.
- В этом ты права. Тогда тебе не следует приближаться к ним. Я возьму с собой метких стрелков, они будут стоять за троном. А подарки пусть вручит наш верховный мобед.
На том и порешили.
Дихканы встречали процессию почтительно. Фарангис сидела на белом коне боком и сама легко вспорхнула вниз - она была дочерью тюркского царя и с детства любила конные скачки. Но в этой стране царица должна была сдерживать свои вольные порывы. Меж тем, двое слуг, одетых во все белое, установили для повелительницы трон из слоновой кости.
На сей раз царица явились в золотистом платье и голубом ситцевом камзоле. Ее волосы касались плеч, легкие локоны окаймляли лицо. Голову царицы украшал венец с розовыми рубинами.
Фарангис поприветствовала гостей легким поклоном головы. Те ответили тем же, с почтением прижав руки к груди. Затем она указала им на суфу и сама опустилась на легкий трон. Ее руки легли на подлокотник, а спина осталась прямой. Придворные, одетые столь же торжественно, сгрудились за троном.
Такие встречи царица устраивала, дабы узнать настроения своих подданных и выяснить положение дел на местах. Правительница известила дихканов, что на границах Согды пока все спокойно. Но Арабский халифат довел свои границы до Вахша (Амударьи), и войска арабов теперь могут напасть на них в любое время. И только единство дикханов Бухары может спасти их от сильного врага.
- А также надо бояться смутьянов внутри страны, - добавила царица. - Тех, кто возжелает захватить престол моего сына, мы будем карать сурово. А теперь поговорим о более приятных делах. И потому я хочу одарить некоторых почтенных мужей дорогими вещами. Эти люди своими богатыми налогами, а также своими богатырями, чокарами укрепляют наши владения. В числе первых нужно назвать имя правителя Рамитана - Кишвара. Я прошу нашего великого мобеда вручить награды.
И старый жрец Абар, в пурпурном хитоне со складками, вышел вперед. За ним шли пять служанок, обтянутые в розовые платья до пят. Они держали пред собой серебряные подносы с белоснежными подушечками, на которых лежали золотые украшения со сверкающими камнями. Самый дорогой подарок был предназначен для главного врага царицы - Кишвара, дабы смягчить его сердце.
Услыхав свое имя, правитель Рамитана слегка смутился. Он подошел к высокому худощавому мобеду и склонил голову. Жрец надел ему на шею золотое ожерелье с тремя рубинами. Затем мобед громко произнес: «Хвала великому Ормузду! Хвала царице Фарангис и нашему краю! Хвала достойному Кишвару!» Дихканы одобрительно захлопали. Впрочем, не все: среди них были те, кто за глаза называли Кишвара жадным, а такой порок у зороастрийцев считался преступлением.
Награжденный был доволен, его лицо засияло. И, поклонившись царице, Кишвар вернулся на прежнее место.
Следующим царица позвала Гудара, стоявшего рядом с Кишваром. Он правил Варахшой, городом в шести фарсангах от Бухары. Гудар тоже был в числе противников царицы и считал, что Фарангис блудница и не может править Бухарой. Однако стоило ему услышать свое имя, как тотчас же он забыл обиду и получил из рук мобеда браслет с зеленым изумрудом. Таких больших камней в его сокровищнице еще не было. Царица знала это. Согдийцы верили, что драгоценные камни лечат своих обладателей и сопутствуют удаче. И чем камень больше, тем сильнее.
Третьим наградили богатого дихкана Кушвада, который метался между царицей и Кишваром. В прежние годы он был лишь купцом, но затем начал скупать земли. Жил в рабаде (пригороде), выстроив за Бухарой огромный замок с высокими стенами. Кишвад получил из рук мобеда браслет с алыми лалами.
Еще десять бухарцев удостоились внимания царицы и получили кто золотые мечи, кто кинжалы, кто золотые украшения редкой красоты. А вручая бирюзовый пояс Виштаму, мобед сказал: «Помни, бюрюза - вечный спутник ангела Бахрама. Именно он дает победу в бою, оберегает нас от разных бедствий. Не зря Бахрам самый верный слуга великого Ормузда».
После торжественной части, когда сердца всех смягчились, можно было говорить о более насущных делах. Царица была довольна и мельком глянула на советника Феруза, который стоял сбоку с тремя визирями. Все шло, как и было задумано.
Фарангис повела речь о делах страны. Царица известила, что за последние месяцы бухарская казна не добрала триста тысяч дирхемов. По этой причине сократились закупки зерна. Такое положение не могло не тревожить ее.
- А если нападут арабы или кочевники? Бухара не продержится и трех месяцев - в городе наступит голод. Ко всему из-за не хватки денег мне пришлось отпустить по домам часть войск, – голос правительницы стал тверже. - Я желаю знать причину неисполнения наших уговоров. Только не говорите, что это из-за арабов: они уже второй год не являются сюда. И ни слова о маловодье в Зеравшане. Воды было в достатке. Помните, если падет Бухара, то враги обложат нас непомерной данью. Некоторые разорятся. Я вижу, вы стали это забывать, коль налоги платите слабо. Что скажет дихкан Хушват, давно не соблюдающий наш уговор? Разве ему не известно, что для зороастрийца большой позор – не сдержать обещанного слова?
Молодой Хушват, облаченный в узорчатый халат, с мечом и кинжалом, спустился с суфы и заговорил. Глаз он не таил и вел себя уверенно:
- О, царица, я верен престолу, как и всей Бухаре, и мечтаю о процветании нашего края. Твоя речь справедлива. Я твой должник, но не по злому умыслу, в этом нет моей вины. Я не скрою, скажу все, как есть, и пусть почтенный Кишвар не будет в обиде. Всему причина - вода. Кишвар владеет верховьем реки и каждый год ширит свои поливные земли, оттого воды не стало хватать. Часть моих земель осталась без влаги, и я не смог засеять их. Мои доходы упали, отсюда и малый налог в твою казну. Если так будет продолжаться, то Кишвар разорит меня. Я прошу у тебя защиты, о, справедливая царица.
Правительница, требуя ответа, обратила взгляд на Кишвара.
- О, царица, - поднялся он с суфы, - мне не понятно, почему этот молодой дихкан говорит такие обидные слова. Я не нарушил закона и волен поступать со своей землей и водой, как мне вздумается. Там я хозяин.
- Верно говоришь, но ты не можешь быть хозяином всей воды. Эта река кормит многих, чьи земли расположены ниже течением.
Кишвар усмехнулся и развел руками:
- Чужого я не трогаю, а беру только то, что имеется на моей земле. Разве я не прав?
Среди дихканов прошелся шумок. Многие были на его стороне.
Царица вновь заговорила:
- Если ты присвоишь себе исток, то река на чужих владениях исчезнет. Поэтому влага должна делиться справедливо.
Среди дихканов раздались одобрительные голоса. Хушват, окрыленный поддержкой, вскочил и громко сказал:
- Кишвар проявляет жадность. Я требую над ним суда!
Стало еще шумнее. Обиженный правитель Рамитана, обнажив меч, кинулся к обидчику. Хишват тоже вынул оружие из ножен. Однако дихканы соскочили с мест и не дали им сойтись в схватке. Феруз кинулся к ним. Все стали успокаивать обиженного Кишвара, пока обе стороны не вернулись на суфу, бросая друг на друга злые взгляды.
Когда наступила тишина, царица снова смогла говорить:
- Я хочу, чтобы вы свою силу и удаль сберегли для боя. А благородному Кишвару не стоит обижаться на слова молодого дихкана. Мы вовсе не считаем его жадным человеком. Он сам подскажет нам, как решить эту дилемму с водой. А теперь, дабы смягчились ваши сердца, насладимся искусством наших музыкантов и танцовщиц.
Артисты в ярких шароварах и коротких кафтанах встали между гостями. Они держали в руках различные инструменты. С ними был певец с белой бородой, с его плеч до земли спускалась накидка. Седые густые брови говорили о благородстве. Сначала заиграла флейта, затем рубаб, далее арфа, и старик-сказатель повел стихотворный сказ о жизни царя Джамшида. Говорил он с чувством, его голос слегка дрожал. Иногда старик взмахивал руками, а когда пел о гибели героев, то глаза его смыкались, и он долго качал головой. От такого рассказа все предались глубокой печали. История о Джамшиде была долгой. Когда старик ушел, то сразу же разнесся нежный голос юноши, который стал исполнять тюркские песни.
А тем временем слуги тихо накрывали дастарханы на суфе, расставляя мясные блюда, фрукты, сладости и кувшины с вином. Двигались они молча, бесшумно, словно их не было. Для царицы и ее приближенных расстелили длинный стол напротив артистов и суфы. В центре села Фарангис, рядом мобед и советник, а далее визири.
Перед трапезой слуги разнесли на серебряных подносах чаши с вином. Не поднимаясь с суфы, царица подняла золотой бокал и произнесла короткую речь:
- За нашу отчизну, за ее силу, за ее справедливость! Да хранит нас великая Анахита и святой Сиявуш!
Когда мужчины приступили к угощению, то вновь заиграли музыканты с двумя барабанщиками, а на середину вышли три танцовщицы в блестящих обтянутых штанах, с открытыми животами, их волосы были распущены по плечам, глаза сильно крашены сурьмой. Поначалу движения девушек были плавными, но ритм барабанов стал нарастать, и тела их тряслись все сильнее. Движение охватывало и бедра красавиц. От столь зажигательного танца глаза пьяных мужей загорелись.
К концу пира дихканы совсем захмелели. А царицу тем временем веселье уже покинуло, и колонна двинулась в Арк.