28 РАБЫ

С приходом лета у заложников появилась надежда, что скоро они окажутся дома. Обычно в эту пору арабы совершали свои грабительские походы, чтоб до начала холодов успеть вернуться домой. И вскоре весь город уже знал, что новый наместник Хорасана готовится к войне против согдийцев. Услышав эту новость, Саид радостно воскликнул: «Слава Аллаху! Вот я и дождался этого дня! Наконец-то я продам свой товар, и с большой выгодой». Так как ставка наместника располагалась в Мерве, он послал туда гонца с письмом. В нем Саид предлагал ему согдийских заложников по «золотой» цене. И далее разъяснил причину столь высокого запроса.
Из Мерва гонец воротился через полмесяца.
- Заждался я тебя, - радушно встретив гостя, заговорил Саид. Он усадил его напротив себя и протянул чай. – Давай рассказывай, где письмо?
- Когда я добрался туда, то оказалось, что наместник на охоте. Пришлось ждать его целых шесть дней, - и после он отдал хозяину письмо, свернутое в рулон и повязанное зеленой лентой.
Саид тут же развернул его. Письмо с печатью оказалось коротким. Оно гласило: «Почтенный друг, я желаю известить тебя, что поход на Мавераннахр отложен. Враги нашего халифа, желая занять его место, захватили ряд городов. Отныне все силы будут брошены на подавление мятежа, и потому о войне с Согдой лучше забыть. Будем молить Аллаха, чтобы эти смутьяны не овладели всем халифатом».
Эта весть так разозлила Саида, что он воскликнул:
- Будь прокляты эти мятежники! Не могли потерпеть хотя бы год. Что мне делать с этими заложниками, ведь я затратил на них немалые деньги?
- Может, эта смута закончится быстро?
- Нет, это надолго. Такое уже бывало не раз. Нас всех интересует только власть. Я буду на стороне халифа: сил у него больше.
Затем он вспомнил о заложниках и стал причитать:
- О, почему мне так не везет?! Почему наш Творец столь немилостив ко мне?! Да, я не лучший из мусульман, но ведь есть и хуже. Что теперь мне делать с ними?
Но потом, успокоившись, Саид вспомнил про гонца и протянул ему мешочек с монетами, сказав: «Ступай».
На следующее утро Саид вышел во двор. К нему тут же устремился начальник рабов Абдулла.
- Ну-ка, выведи заложников сюда и построй в два ряда, - сказал хозяин с угрюмым видом.
Охранники стали поспешно выводить юношей, на которых по-прежнему были шелковые платья и золотые украшения. В раздумьях хозяин дома стал расхаживать вдоль строя. Затем Саид сказала Абдулле:
- Возьми верного человека и ступай в комнаты заложников. Там обыщите их хурджуны и заберите у них все ценности: золото, серебро. Добро доставь в мою комнату. Да, красивую одежду тоже возьми, отныне она им не понадобится.
- Будет исполнено, хозяин, - сказал начальник рабов и удалился.
Саид же объявил заложникам:
- Хватит предаваться лени, отныне будете работать на моих полях. Для этого вам нужно сменить одежду. Но прежде снимите свои золотые пояса, украшения и опустите в мешок. Сейчас перед вами пройдет стражник. Ваше золото будет у меня в сохранности. Начинайте!
Однако ни один согдиец не шевельнулся, а Фаридун крикнул:
- Мы не отдадим пояса: это знак согдийской доблести.
- Кинжалы тоже, - добавил Шерзод.
- Мы из знатного рода, - напомнил Ардашер, сын Годара. – И не будем заниматься грязной работой. Это оскорбляет нас. Мы не рабы.
Такие слова разозлили Саида:
- Запомните, отныне вы рабы и будете делать то, что я вам прикажу. Поход на Согду обошелся мне слишком дорого. Вы еще должны ответить за мой глаз.
Хозяин говорил так громко, что у окон второго этажа стали собираться женщины, чтоб поглядеть, что происходит во дворе. Среди них была и Фатима. Она поняла, что между ее отцом и заложниками происходит какой-то конфликт. Девушка молила Бога, чтобы Фаридун со своим смелым нравом не стал перечить ее отцу, который в последние дни ходил совсем злой.
- Снимите пояса! - снова приказал Саид.
Но угрожающий окрик не испугал юношей.
- Последний раз говорю, если не снимете пояса и кинжалы, то вас, согдийские выродки, убьют как паршивых собак.
И хотя в душе юношам стало страшно, но ни один из них не шелохнулся.
Тогда Саид бросил гневный взгляд на одного из стражников, который уже знал, что ему делать. Он вынул меч из ножен, приставив его к груди самого юного из заложников – Авлода, сына самаркандского купца Насима, и крикнув: «Давай снимай золото!» Но тот смело глядел на араба - лишиться пояса чести было страшнее: пусть лучше враги заберут его силой. Да и в глубине души ему не верилось, что за это можно лишить человека жизни.
И вдруг Саид произнес: «Убей его!» Лезвие меча резко вошло прямо в сердце юноши.
От ужаса глаза Фатимы округлились, и она сразу прикрыла ладонью рот, чтобы крик не вырвался наружу. Девушка не могла поверить своим глазам, что ее отец способен на такое. Это совсем не по-человечески и совсем не по-мусульмански. Какой ужас! Фатима хорошо знала Авлода, учила его арабским словам, письму, а еще сама сшила ему рубаху-седре для обряда. У девушки по щекам катились слезы. Ее сестренки с жалостью поглядывали на нее. Им также было жаль юношу, и только Зухра утешала себя тем, что был убит неверный.
Такая жестокость потрясла всех заложников. Они с болью смотрели на окровавленное тело Авлода. Теперь у юношей не осталось сомнений, что их постигнет та же участь, если они будут упорствовать. Стражники приставили свои мечи к аруди еще троих заложников, которые стояли в первом ряду. Среди них оказался и Фаридун. Увидав это, сердце Фатимы почти остановилось. Она уже не дышала. В делах веры Фаридун бесстрашен и откажется подчиниться.
Назревало новое убийство, и остальные заложники испугались за своих друзей. Ардашер тихо дал команду: «Снимите пояса, иначе их лишат жизни». И сам первым снял его, за ним последовали остальные.
Это спасло Фаридуна. Стражники убрали мечи и отошли в сторону.
- Украшения тоже снимайте! - крикнул Саид. – Рабам они ни к чему. Я отобью у вас охоту к красоте. Надо жить без излишеств.
Юноши покорно сняли с рук золотые браслеты и кольца. Двое охранников под надзором Абдуллы драгоценности в раскрытыв мешки собирали. Мешки быстро наполнились, и их унесли в дом хозяина. Далее Саид распорядился, чтобы юношей отвели в комнаты и надели на них простые одеяния.
Между тем два охранника, взяв мертвого Авлода за руки, потащили тело за сарай, где накрыли рогожей.
Прошло немного времени, и заложников, облаченных в другую одежду, опять вывели во двор. Теперь согдийцев было не узнать. На всех - серые рубахи, штаны из самой дешевой ткани. Вместо сапожек на ногах теперь были кожаные сандалии. От гнева и унижения они не смели поднять глаза. Такую одежду не носит даже согдийская беднота.
Когда распахнулись ворота, юношей в сопровождении шестерых охранников вывели на улицу. За ними тянулись две телеги с лопатами для очистки арыков. Сам Саид ехал верхом впереди. Двигались они по пустынным улочкам, где изредка встречались пальмы и смоковницы. Вдоль улиц тянулись дома богатых людей, некоторые были в три этажа. В прежние годы мединцы жили в бедности и стали богатеть лишь с началом мусульманских походов в богатые страны. Даже кочевники, которые от бедности закапывали рожденных девочек, и те стали зажиточными.
Заложников привели на окраину города, откуда начинались обширные поля ячменя. С одного края поля тянулся широкий арык с затхлой водой, который местами зарос камышом. Указав туда рукой, Саид сказал начальнику рабов:
- Пусть они зачистят канал, пока весь не зарос.
- Будет исполнено, - заверил Абдулла.
Начальник рабов подошел к заложникам и передал им слова хозяина. Изумленные юноши обменялись взглядами. Обычно это удел рабов или совсем бедных людей.
В это самое время охранники раздали им лопаты. И затем начальник крикнул:
- Давайте лезьте в воду. Однако никто не сдвинулся с места. Саид закричал:
- Тем, кто не залезет в воду, рубить головы.
И стражники тут же обнажили мечи.
- Идемте в воду, иначе опять кого-нибудь лишат жизни, - сказал Фаридун и скользнул вниз по склону, пока не оказался в арыке.
За ним потянулся Шерзод, Ардашер и другие. Воды оказалось по пояс, ноги утонули в вонючей жиже. Сперва они пытались выдергивать камыш руками, но его корни были глубокими. Тогда взялись за лопаты, ковыряя дно.
- Работайте живее, - крикнул Саид, - а то не получите еды.
Желая угодить хозяину, стражники с плетками стали кричать на них с берега, и некоторых юношей хлестнули по спине. После довольный Саид ускакал со своим помощником.
Заложники вернулись в дом Саида только поздно вечером. Уставшие, злые, еле двигая ногами, они вошли во двор, не поднимая головы. У стены на выступе стояло пять медных тазов с водой. Абдулла указал туда рукой и велел им умываться.
- На столько человек этой воды недостаточно! – возмутился Шерзод, и друзья поддержали его. – Дайте каждому по тазу или ведите в баню, как делали это раньше.
- Где я возьму столько посуды? - раздраженно ответил тот. – А баня рабам не положена. Забудьте свое прошлое.
- Мы рабами не станем! – крикнул Ардашер, и все юноши согласно зашумели.
В ответ начальник рабов и стражники рассмеялись.
- Ваша гордость смешит нас, - сказал он.
- Что еще желает ваше величество? - решил повеселиться молоденький охранник.
- Выдайте нам новую одежду: от этой идет неприятный запах, - вполне серьезно потребовал Исфандияр.
Уже с хмурым лицом заговорил Абдулла:
- Я гляжу, вы наивны, точно дети. Вы теперь рабы, а белье вам будут стирать один раз в неделю.
- Но мы не можем ходить в вонючей одежде, - возмутился один из согдийцев. - Наша вера требует от нас чистоты во всем.
- Ничего, привыкните, здесь вам не Согдиана. Нам нет дела до вашей веры, здесь мало воды. Если опять будете выражать недовольство, то и этого лишитесь, а заодно и своих жизней.
Понурив головы, юноши собрались возле тазов, смывая со своих лиц пот и пыль.
Далее они расселись на циновках, где когда-то с ними проводила занятия Фатима. Там расстелили дастархан, и слуги принесли стопку больших невкусных лепешек, к которым они после согдийского хлеба с трудом привыкли. Затем им сказали, чтобы теперь за едой они сами шли к большому казану, где в глиняные чашки им накладывали кашу. Все заметили, что в ней не видно и кусочка мяса. Однако никто не стал роптать, потому что все были уставшие и мечтали лишь о скорейшем сне.
Когда все легли, Шерзод тихо спросил у друга:
- Сегодня ты не пойдешь к ней?
- Хочется, но не смею. Мне стыдно показываться ей в такой грубой, позорной одежде.
- Мне тоже стыдно, даже перед собой. Но Фатима будет ждать.
- Я не могу: от одежды идет запах тины.
- Фатима умная девушка и все поймет. Здесь нет нашей вины. Если она любит, то не осудит тебя.
И глубоко за полночь Фаридун поднялся с места и, как всегда, снял решетку. Едва Фаридун начал спускаться по веревке, как Шерзод почувствовал слабость в руках. Уже не было прежней силы. Зажатая веревка скользила и почти не держала Фаридуна, который с шумом упал на землю.
- Как ты? Ноги-руки целы, - шепотом спросил сверху Шерзод.
- Тихо, кто-то идет сюда, убери веревку.
Как только Фаридун скрылся за домом, явился стражник. Постояв немного и не заметив ничего необычного, он ушел обратно.
Шерзод облегчено вздохнул, сказав про себя: «Какая радость, что стражник не кинул свой взор наверх, иначе сразу заметил бы, что окно без решетки».
Спустя некоторое время Фаридун выглянул из-за угла и увидел, что охрана опять погрузилась в сон. Тогда он поспешил к сараю.
В темноте Фатима не сразу узнала его и чуть не вскрикнула. Она привыкла видеть его красиво одетым, а тут...
- Прости, не сразу узнала. Мне казалось, что это какой-то слуга следит за мной.
Они сели рядом и взялись за руки.
- Да, для твоего отца я стал рабом. Какой позор для знатного согдийца!
- Утром я видела, как жестоко с вами обошлись. Но для меня ты никогда не будешь рабом. Мне ужасно стыдно за своего отца. Я не люблю его, он не истинный мусульманин. Отец безжалостен и жаден. Мой дед был совсем другим человеком.
Девушка заплакала. Фаридун прижал ее к себе, и она склонила голову на крепкое плечо юноши.
- Мне стыдно, что я перед тобой в столь грязной рубахе.
Фатима глянула ему прямо в лицо.
- Я полюбила тебя совсем не из-за богатой одежды, а из-за твоей чистой души. И давай не будем более об этом. Говорят, вас заставили чистить арыки?
- Трудностей мы не боимся. Самое страшное для нас - это унижение. У нас на родине таким постыдным трудом занимаются рабы. Чаще всего это пленные кочевники, которые иногда нападают на наши города.
- У отца когда-то были такие рабы, он купил их на рынке невольников. Но, оказалось, кочевники не могут работать в поле, и отец их продал.
- У меня просьба: узнай у своего отца, почему нас не продали в Согду? Что случилось?
Фатима опустила глаза.
- Я случайно услышала разговор отца, - чуть слышно проговорила она. - Войны с Согдой не будет, потому что наши вожди стали воевать между собой. И говорят, что это затянется надолго.
- О Боже, выходит, мы останемся тут еще на несколько лет? – В голосе юноши было столько отчаяния, что Фатима пожалела о сказанном. - Нет, мы этого не выдержим… Теперь ясно, почему твой отец стал к нам жесток. Он мечтал заработать на нас целое стояние, но…
- Что бы ни случилось, вы должны верить в лучшее, - попыталась ободрить его Фатима. - Так всегда говорил мой дедушка. Передай это и своим друзьям, ведь вы все мне как братья. От слуг я узнала, что вас стали плохо кормить, потому принесла немного жареного мяса.
И Фатима поставила ему на колени чашку с едой, от которой шел аппетитный аромат.
- Ты очень добра, но я не могу есть без своих друзей. Это будет нечестно по отношению к ним. Я сыт, а они голодны.
- Понимаю. Жаль, что не могу накормить вас всех, ведь возьму больше - на кухне это сразу заметят.
Дав девушке договорить, Фаридун наконец обнял ее, первым коснувшись мягких губ Фатимы, и влюбленные стали неумело целоваться.
На следующее утро все заложники собрались в комнате Фаридуна. Он сообщил друзьям неутешительную весть:
- Пока не окончится междоусобная война за власть у арабов, мы будем находиться тут. А это может растянуться на годы. Такое уже бывало.
Все принялись обсуждать, как им быть дальше. Но долгая беседа ни к чему не привела – их будущее оставалось туманным. Была вероятность того, что они останутся рабами до конца своих дней. Такой вывод всех поразил, и тогда Ардашер произнес:
- Лучше смерть, чем такая жизнь.
После этих слов все погрузились в раздумья, которые прервал заглянувший в комнату Шерзод:
- Сюда идет слуга, должно быть, настало время завтрака…
И все спешно разошлись по своим комнатам.
После скудной утренней трапезы нужно было идти в поле. Покидая двор, Фаридун обернулся и заметил в окошке бледное лицо Фатимы. Девушка махнула ему рукой. И на его душе посветлело. Фаридун шепнул другу:
- Глянь в то окошко, нам машет Фатима.
Лицо Шерзода тоже засияло.
- Она знает, как нам тяжело, и желает хоть как-то приободрить.
Так почти каждый день Фатима провожала их. И всегда улыбалась, хотя на душе у нее скребли кошки из-за их несчастной судьбы.
Время будто остановилось. Один день походил на другой как братья-близнецы, и, казалось, не будет этому конца. Проработав весь день в поле, в окружении стражников, уставшие, они возвращались в ненавистный дом почти в сумерки. Пленников вели по городским улицам, где на них никто не обращал внимания. Таких рабов, как они, тут было немало. Иногда пути невольников на какой-нибудь улице пересекались. Тогда эти несчастные разглядывали друг друга, пытаясь распознать своих земляков. Вот так однажды на широкой улице согдийцы сошлись с какими-то рабами. Несколько минут они шли рядом. Те по возрасту были намного старше заложников. Неожиданно один из них спросил по-согдийски:
- Вы случайно не из Согды? Или, может, из Ирана?
Юноши оживились, услышав родную речь.
- Да, мы из Самарканда, Бухары, Несефа, Панча, Рамитана… А вы откуда будете? - раздались взволнованные голоса юношей.
- Мы из Термеза, уже шестой год страдаем здесь. Нас доставили сюда во времена первых арабских набегов. Вначале нас было много. Но со временем кто-то ушел из жизни, а кто-то принял ислам и стал вольным человеком. Мы же отказались менять веру.
- Молодые братья, согдийцы, - заговорил седовласый раб, - пока мы идем рядом, давайте споем гимны Авесты – это укрепит наш дух и веру в великого Ормузда.
И он тут же запел немного хриплым, но приятным голосом. Его слова подхватили остальные. Все были воодушевлены: голоса звучали все громче, восторженнее, а глаза невольников загорелись, словно к ним вернулась жизнь.
Песня разнеслась по всей улице, прохожие замерли на месте, слушая их. Мединцы были поражены: мужчины, укутанные в покрывала женщины и дети слушали рабов, разинув рты. А те все пели.
Стражники оказались в замешательстве. Однако Саид, который ехал впереди, крикнул:
- Ну-ка, закройте им рты сейчас же!
И верховые стражники кинулись бить юношей плетками, крича, чтоб те умолкли. То же самое случилось и с другими рабами – их хлестали по спинам и головам. Однако никто не замолчал. В этот миг они были готовы снести любую боль, потому что перестали чувствовать себя рабами. Тогда Саид решил их разъединить и увел своих заложников в первый же проулок, в ярости приказав своим охранникам:
- Проучите хорошенько этих рабов, совсем перестали нас бояться!
Юноши вынесли удары стойко, ни разу не застонав, лишь укрывая свои головы руками. После жестокой расправы их вывели из проулка на улицу, где все еще стояла толпа прохожих, слышавших пение. Люди глядели на пленников с интересом.
Вечером, когда заложники вернулись во двор Саида, Абдулла объявил им, что сегодня из-за случившегося им не дадут еды. Юноши легли спать голодными и уставшими.
Несмотря на это, Фаридун глубокой ночью, как и прежде, отправился на свидание. За сараем он вновь встретился с Фатимой. Юноша взял руку Фатимы, и девушка почувствовала, как огрубели его ладони. От жалости она стала гладить и целовать их. Но Фаридун, поняв чувства возлюбленной, погладил ее по голове и прошептал:
- Не надо, любимая…
Спустя пять месяцев Фаридун, переживавший за своих друзей, рассказал Фатиме, что у некоторых из них от воды разболелись ноги.
- Они распухли, что больно ступать. Один уже вовсе не встает с постели. Мы не раз говорили об этом Абдулле, а он все отмахивается. Сказал это и твоему отцу, но он обозвал нас ленивыми хитрецами.
- Я помогу твоим друзьям. В следующий раз принесу особое масло для ног, которое помогает также и при болях в спине. Моя бабушка вылечила много людей, а я ее послушная ученица.
Прошло еще три месяца. Масло Фатимы излечило многих, кроме больного Сабита, который все же умер. Зороастрийцы хотели похоронить его по своим обычаям, но им не позволили. Умершего завернули в белый саван и на телеге увезли на кладбище. Не сдерживая своего горя, друзья проводили его до ворот. Дальше им путь преградили вооруженные стражники. В последующие дни юноши не раз молились за его душу и ставили свечу на месте, где стояла постель Сабита.
К этому времени одна часть заложников уже месила глину на стройке хозяина, а другая по-прежнему работала в поле до заката.