Глава 17

Была ночь. В недрах земли смех все еще отдавался от темных сводов пещеры.
Это смеялись колдуны.
Они держали кувшин с лекарством в своих грязных руках. Глядя на трясущегося доктора, они хохотали все громче и громче. Звуки их смеха становились все более зловещими.
Злобное веселье читалось в их глазах. Это веселье настолько выпирало из них, что казалось, они могли начать оргию прямо сейчас.
Человек, которому этот кувшин должен был быть передан, стоял перед ними. Его лицо от волнения покрылось испариной. Сейчас наконец-то он понял, чего колдуны в действительности хотели от него.
“Ваше лекарство смертельно?”
Хохот Дурасароба и Баротакеша резко замер. Несколько долгих секунд стояла мучительная тишина.
Дурасароб угрожающе направился к доктору. По ходу он рывком выхватил кинжал из рук Баротакеша. Приблизившись, Дурасароб резко схватил доктора за его плащ и приставил кинжал к его горлу. Резкая боль пронзила шею доктора, из пореза начала капать кровь.
“Тебе больно, доктор. Делай, что тебе приказано, если хочешь остаться живым”.
Однако доктор, который на протяжении многих лет привык спасать человеческие жизни, не был способен, умертвить кого-бы то ни было. И теперь перед лицом смерти, которая холодным лезвием кинжала прижалась к его горлу, он все-таки нашел мужество вызывающе крикнуть злу.
“Нет! Я не намерен выполнять это грязное дело! Я не буду убивать младенца!”
“Тогда ты сам расстанешься со своей жизнью здесь. Но прежде, твоя горячо любимая семья умрет на твоих глазах!”
Баротакеш трижды хлопнул в ладоши. Вскоре, оглушительный грохот наполнил все пространство пещеры, громадная каменная дверь медленно, словно на шарнирах отъехала от стены.
Взгляд доктора, наблюдавшего за всем этим, сначала был наполнен удивлением, а затем паническим ужасом. Сердце готово было выпрыгнуть из его груди, когда он увидел прекрасную женщину и ребенка в открывшемся проеме.
Баротакеш факелом зажег светильник у дверного проема. И тогда доктор ясно различил, что женщина и ребенок были прикованы к стене, глаза их были закрыты. Разгоравшийся огонь в светильнике, все более освещал их фигуры и все узнаваемее становились их родные черты. Теперь доктор узнал этих пленников. Преодолев шок, с неописуемым волнением и болью в голосе он закричал:
“Наваз! Адель! Мои возлюбленные жена и сын!”
“Теперь ты знаешь, кто эти люди, доктор. Я велел привести их сюда до тебя. Но знаешь ли ты, почему их тела безжизненны и они не внимают твоим крикам?”
“Подлец! Отродье ада! Освободи их!”
Дурасароб улыбнулся с полным удовлетворением.
“Доктор, ну-ка посмотри внимательней. Камера, где они находятся, полностью изолирована. Она полностью закрыта от мира, так что туда почти не попадает воздух. Отсутствие кислорода привело их потере сознания. Часок, другой и они совсем умрут”.
Баротакеш дважды хлопнул в ладоши. Тяжелая каменная дверь, вестник смерти медленно задвинулась обратно с ужасным грохотом. Ломая на куски последние надежды доктора, по злому року она медленно погружала во тьму его любимых жену и ребенка.
Оставшийся в одиночестве, глава семьи смотрел пораженный ужасом, как дверь в стене закрывалась с душераздирающим грохотом, скрывая из виду бесчувственные тела дорогих ему людей.
Сердце доктора трепетало при мысли, что всего несколько бесценных минут могут спасти их жизни. Тех минут, пока дающий жизнь воздух пещеры не будет окончательно использован ими. После чего они непременно умрут от удушья в мрачной пещере в недрах земли. Их тела сгниют здесь, так и оставшись навсегда в этом сыром подземелье. Даже древний обряд погребения ариев в башнях тишины Дакмах не будет совершен над ними.
Такой участи доктор не пожелал бы и своему злейшему врагу. Так в чем провинились его жена и ребенок?
В жизни доктора наступил тот переломный момент, который бывает в судьбе каждого истинного последователя маздаяснийской религии, когда он должен совершить окончательный выбор между добром и злом, выбрать либо путь праведности Аши, либо скатиться на путь зла и лжи.
Доктор знал, что это ужасное преступление - лишить жизни маленького ребенка, но его сердце не могло позволить гибели его драгоценных жены и ребенка. Забыв о праведности и священном долге доктора спасать и защищать все живые существа, доктор закричал неистово, не слыша своих слов от страха, в надежде на спасение семьи.
“Да! Я сделаю все, что вы скажете. Я дам ваш яд младенцу. Только сохраните жизни моей жене и сыну. Спасите их!”
Безвыходность ситуации и страх
Обложили меня со всех сторон.
О Ахура! Позволь моей семье
Не пасть жертвой от рук тьмы сейчас.
Но порази меня за мой грех,
Где и когда тебе будет угодно.
Ведь я раньше никогда не уклонялся от Аши!
Твоего праведного пути.