К вопросу о "правде"

Об Авторе: "Крылов имел два образования – физико-математическое, с уклоном в последнее (МИФИ), и философское (Философский факультет МГУ). Однако исключительно масштабный аналитический ум, умение классифицировать явления, выявлять их метафизическую сторону, были лишь частью его личности. Это был человек ренессансного масштаба талантов – великолепно рисовал, музицировал, писал стихи, был исключительно талантливым писателем." Егор Холмогоров

От редакции. В память о нашем единоверце и соотечественнике, Константине Крылове - ярком писателе и философе, начинаем цикл публикаций из его архива. См. также трактат по этике "Поведение"

Константин Крылов, по материалам ЖЖ
12 января 2011 года

Я довольно много писал о злокачественном дискурсе «правды-правдочки», «чеснока» и прочих гадостей, которых-де алчет русская душа. «Достало».

Но помимо этого, есть же какой-то нормальный смысл в слове «правда». И стоило бы его сформулировать точно, чтобы больше к этой теме не возвращаться.

Ну что ж, сформулируем. Сразу скажу: ничего особенно оригинального вы тут не прочтёте, обычные банальности, просто сведённые воедино.

Все разговоры о «правде» обычно начинаются с отделения «правды» от «истины». То, что это не одно и то же, можно заметить даже по обыденному словоупотреблению. Есть ведь выражение «истинная правда», отнюдь не воспринимаемое как «масло масляное». Как-то понятно, что «правда» с истиной хоть и связаны, но далеко не прямо.

Дальше рассуждение идёт обычно в том ключе, что истина – это что-то холодное и безличное, головное, а вот «правда» - задушевная, тёплая, сердечная. «Правдочка-то ить она из сердечка растёт». Если от «сердечка» и прочих потрошков подташнивает, прибегают к эвфемизму «субъективная истина», ну или «субъективно пережитая истина». Такое определение нечто ухватывает: в самом деле, правда должна быть вы-ыстраданной, вы-ынутренной. Потому что «правда» - это не то, что говорится спокойным голосом и со спокойной душой. Это то, что выкрикивается, бросается в лицо, вышёптывается леденеющими губами. «Дважды два четыре» - это никакая не «правда», а вот то, что правят нами сволочи и ублюдки, жизнь прожита зря, денег нет и не будет, и все мы подохнем – вот это «правда-правдочка самая настоящая».

Интересно отношение «правды» к логике. Правда всегда претендует на то, что она «одна», но это именно претензия, а не положение дел. Правда переживается как единая и единственная, но это именно что ПЕРЕЖИВАНИЕ, вся достоверность которого заключается в его остроте. «Есть Бог на небеси!» - типичная «правда». «Нет Бога, выдумки всё это поповские, обман!» - тоже типичная «правда». «Есть правда, есть, придёт она, настанет!» - «правда». Но ведь и «нет правды, нет нигде!», произнесённое с должной интонацией – прямо-то эталон «правды», «высшая правда как она есть». Ну а самая-самая «правда» - это крик «неправда!!!» Впрочем, как и крик «правда!!! правду мужик говорит!»

Сталкиваясь с таким вопиющим отрицанием формальной логики, исследователи вопроса прибегают к слову «своя», то есть к упиранию на ту же самую субъективность. «Бога нет, попы всё врут» - ну что ж, какая-то своя правда в этом есть. «Слава Господу нашему» - и тут тоже своя правда.

Теперь приглядимся к этому самому «субъективному моменту» внимательнее. Откуда эта трясучка, что за характерный срыв голоса, зачем гневные или презрительные взоры у всех этих правдолюбцев и правдоискателей? Догадаться нетрудно. Говорящий «правду» на самом деле не «констатирует нечто», а ВОЗРАЖАЕТ. То есть нечто ОТРИЦАЕТ. Отрицает он что-то такое, что считает ложью, обманом, злом, тупостью, идиотизмом, невежеством и так далее.

Вот это самое отрицание и называется «правдой».

Тут мы покидаем область сердечную и возвращается к головной. Итак, «правда» - это не констатация истины, это отрицание лжи. Разумеется, оно в некоторых случаях может совпадать с констатацией истины, а может и не совпадать. Потому что в «правде» важен не момент утверждения, а момент отрицания.

Возьмём то же самое «нет никакого вашего божечки, всё врут попы». Когда похогубый фофудьеносец блекочет про «нравственность и послушание начальству» – слова про «божечку и попов» переживаются как «правда». Но, с другой стороны, «слава Господу нашему, да расточатся врази его» перед лицом гогочущих комиссаров, пуляющих из нагана по иконам – это тоже «правда», да ещё какая. Самое интересное, что обе фразы мог – в разные моменты жизни – сказать один и тот же человек, и оба раза совершенно искренне. Потому что в каждый момент человек защищает себя, свою личность и достоинство ума от какой-то лжи. Которой ему пытаются задурить голову или которой его запугивают и терроризируют.

Тут мы подходим к самому интересному – а именно, к сущности лжи.

В английском различается просто неверная информация (false) и сознательный обман (lie). Русское «ложь» изначально обозначала именно lie. Поэтому принятое в русских книжках по логике перевод дихотомии «истина»/«ошибка» (true/false) как «истина»/«ложь» нельзя считать не только удачным, но и приемлемым. Потому что это искажает значение самого слова «ложь».

Что такое ложь? Это не просто «неистина», не просто что-то, отличающееся от того, что есть на самом деле. Ложь – штука УМЫШЛЕННАЯ, а потому нужно разобраться в самом умысле, чтобы о ней судить.

Обычно люди лгут, чтобы обмануть и запутать. В простейшем случае обман заключается просто в предоставлении неверных сведений. Идёшь по Таллинну, спросил у прохожего старичка по-русски, как пройти на Виру, а он тебя отправил в другую сторону. Неприятно, да, но весь вред кончается ровно тогда, когда ты, чертыхаясь и кляня судьбу, плетёшься обратно.

Однако обман может быть и более изощрённым. Например, можно сказать человеку нечто, формально соответствующее действительности – но исключительно для того, чтобы тот сделал неверные выводы. Классический пример – с оракулом Крезу: «перейдя через Галис, царь разрушит великое царство». Крез подумал (и не мог не подумать), что речь идёт о Персии. Как выяснилось, имелась в виду его собственная Лидия… Или королева Гвиневра, которая поклялась на божьем суде, что её никто не обнимал, кроме законного мужа и нищего, что перенёс её через грязную лужу (нищим был переодетый Ланцелот, её любовник). И оракул, и Гвиневра не говорили ничего неистинного, но при этом обманывали. Точнее, «дурили голову».

Точно так же действует и информация, заранее объявленная не вполне достоверной. Например, хитрая баба парит мозги чужому мужу: «Знаешь, люди какие злые, про твою жену такое говорят… Ох, не скажу, чего говорят, всё врут, всё врут, злые они, не верь им». Вроде ничего и не сказано, а эффект достигнут. Так же работает и диффамация, «лашон гара», когда говорят-то сущую истину, и ничего кроме, но при этом подчёркивают ту часть истины, которая нужна для формирования скверного отношения к человеку или явлению. «Зюганов бородавчатый», повторим триста раз, с обсасыванием бородавки, и это сработает: от коммунистов будет всех тошнить.

Но можно и без дураков. Например, некоторые вещи можно просто запретить говорить. Ввести цензуру, или там уголовную ответственность за какие-нибудь слова (скажем, за «разжигание»). Это вроде бы никого не обманывает – ведь известно, чего именно нельзя говорить. Но сам запрет на коммуникацию мешает людям обдумывать и обговаривать некоторые вещи и тем более договариваться. Все сидят по углам, все всё понимают, но толку из того никакого нет. Потому что нельзя обсудить это самое «всем понятное», ибо за слова бьют молотком по голове. А когда все молчат о самом важном, воцаряется что? Правильно, ложь. Потому что «только её-то и можно».

К чему я веду. Ложь – это не когда «говорят не то, что есть». Ложь – это когда теми или иными приёмами мешают правильно мыслить. Ставят в чужую голову загородочку, а то и плотину, чтобы мысль в неё билась, билась, ничего не добивалась, а энергию усилия ещё и утилизуют.

В зороастризме есть такое понятие – «друдж». Это слово переводят именно как «ложь», но это не совсем точно. Потому что «друдж», во-первых, персонфицирована (это одна из дэванических сущностей, конкретно – первая по чину после самого Врага), и, во-вторых, отнюдь не сводится к «говорению того, чего нет». Это сила, которая препятствует правильному мышлению. Наркотики – это друдж, цензура – друдж, коррупция – друдж, все разновидности умственной и даже физической деградации – опять же друдж.

Характерно, кстати, что те же наркотики называют «дурью». Слово «друдж» и надо было бы переводить как «дурь», точнее – Дурь с большой буквы. Ещё подходит старое русское «Лжа» - опять же с большой буквы, поскольку это одушевлённая сущность, противостоящая уму как таковому и разрушающая его.

Теперь можно снова вернуться к вопросу о «правде». Это сила, пробивающая Дурь и Лжу. Пробивающая или разрывающая: ложь обычно представляют в виде цепей или паутины, запутывающей человека, которую нужно именно разорвать. Сама же Лжа – это такая ткачиха-паучиха, непрерывно ткущая «майю» и «морок».

Тут и тема «своей правды» находит своё объяснение. Люди разные, лжи и замороки в каждой голове тоже разные. Поэтому «своя правда» - это то, что действует на данного конкретного человека, освобождает именно его ум, причём в данный конкретный момент, в данной конкретной жизненной ситуации. Так, приступ религиозного критицизма может быть спасительным для адепта тоталитарной секты – а вот для алкоголика или наркомана мысль о Боге может оказаться прямо-таки целительной. И то и другое было «правдой».

Но тут-то и засада.

Высказывание, отрицающее ложное высказывание, отнюдь не всегда является истинным. Можно отрицать, что дважды два пять, утверждая, что дважды два – не пять, а восемнадцать. Или крокодилий хвост ночью. Или что два и два вообще не складываются. Всё это будет «проломом стенки» - в результате которого узник не свободу обретает, а просто оказывается в соседней камере. Иногда – в худшей, чем прежняя.

Чтобы не ходить далеко за примерами. Относительно недавно мы видели, как правда о советской власти победоносно крушит советскую тюрьму. Допустим, это была тюрьма – и допустим, что её сокрушила именно открывшаяся нам правда. Вышли ли мы на свободу? Эстонцы и грузины, может, и вышли, а вот русские провалились в вонючий и тесный подвал всё той же самой тюрьмы. Потому что идеология, которой крушили советчину, сама была лживой и подлой – не менее, а то и более, чем советская. Но переживалась-то она именно как правда, нет, как Правда С Очень Большой Буквы. Теперь мы называем ту «правду» либерастией и русофобией – но свою работу она уже сделала. Теперь у нас и антисоветизма-то нормального нет, когда он как раз очень нужен. Что называется, «изгадили тему».

Но ведь и клятая советчина выросла не откуда-нибудь, а из «правды о проклятом царизме». То, что «правда» эта была изначально кривой, понимал даже Чаадаев, заметивший как-то, что социализм «победит не потому, что он прав, а потому, что неправы его противники». У которых при этом тоже была своя правда etc.

И Дурь-Матушка торжествует. Перекидывая умишки, как шарики, из руки в руку.

Что из этого следует? Что «нет правды»? Ну зачем такие ужасы. Из того, что не существует панацеи, лекарства от всех болезней вообще, отнюдь не следует, что не бывает аспирина и горчичников. Просто нужно иметь в виду, что правда – не хлеб, а лекарство, она имеет срок годности, показания и противопоказания, а главное – лечит от совершенно конкретных болезней, и если диагноз поставлен неправильно, то она скорее навредит, чем поможет.